Вполне приемлемыми казались шансы, что если это произошло,то уже завершилось к данному моменту.

Поэтому мог звонить сам П., чтобы узнать, можно ли ужеотправлять мой некролог друзьям и родственникам.

Я обернулся и отыскал взглядом телефон, который стоял подстеной в спальне. И тут же понял, что мне нужно снять трубку.

Пока я шел к телефону, он позвонил два или три раза — отдвенадцати до восемнадцати секунд. За этот срок мне нужно было решить, какимбудет мой ответ.

Шутка, оскорбление или угроза?

Или… попробовать выдать себя за Мелмана?

А вдруг что-то получится? Благоразумие диктовало последнийвариант, дававший не меньшее удовлетворение, чем другие, и в случае удачи я могузнать очень многое.

Пожалуй стоит попробовать. Я решил ограничиться односложнымиответами, прикинувшись раненым, задыхающимся и теряющим сознание. Я поднялтрубку, приготовившись услышать хотя бы голос П. и определить, знаю ли я его.

— Да?

— Ну? Готово? — послышалось из трубки.

Черт побери! Это была женщина. Значит, я неправильноиспользовал местоимение, неправильно предполагал пол, неверно ставил вопрос.Один из двух — это совсем неплохо, а?

Я невнятно простонал в ответ.

— Да…

— Что случилось?

— Я ранен, — промычал я.

— Это серьезно?

— Кажется… не знаю… У меня что-то… Здесь… Лучше быпосмотреть…

— Что такое? Это он тебя?

— Да… мне трудно говорить… голова кружится… приходи…

Я уронил трубку на рычаг и самодовольно улыбнулся. Сыгранобыло весьма неплохо и, похоже, что я ее убедил.

Я прошел в гостиную, сел в то же самое кресло, котороезанимал не так давно, подвинул поближе столик с большой пепельницей и потянулсяза любимой трубкой; время немного отдохнуть и поразмыслить.

Но несколько секунд спустя я почувствовал знакомый, почтиэлектрический зуд.

Долю мгновения спустя я был уже на ногах, схватил пепельницу— окурки полетели в разные стороны, как пули — проклиная в который раз своюсобственную тупость.

Одновременно, лихорадочно вертел головой во все стороны,оглядывая комнату.

Вот она! Рядом с фортепиано у красной драпировки, принимаетформу…

Я подождал, пока смутный силуэт полностью оформился, и изовсех сил швырнул пепельницу.

Мгновение спустя она уже стояла там — высокая, сосветло-каштановыми волосами, темноглазая, сжимая в руке что-то вродеавтоматического пистолета тридцать восьмого калибра.

Пепельница ударила ее в живот, и она со стоном сложиласьпополам.

В тот же миг я выдернул пистолет из ее рук и отбросил его впротивоположный угол комнаты.

Потом я схватил ее за оба запястья, сжал и швырнул вближайшее кресло, не выпуская ее рук. В левой руке она еще держала Карту. Этобыло изображение гостиной Мелмана, и сделана Карта была в том же стиле, что иДерево Жизни, и Карты в моем кармане.

— Кто ты? — рявкнул я.

— Ясра, — процедила она в ответ. — А ты — мертвец.

Она широко раскрыла рот, и голова ее упала к моей руке. Япочувствовал влажное прикосновение ее губ к коже моего предплечья. Левая моярука продолжала прижимать ее кисть к подлокотнику кресла. В следующую секунду япочувствовал в этом месте мучительную боль.

Это не был укус, словно огненный коготь вошел в этом месте вмою плоть.

Я отпустил ее запястье и отдернул руку. Движения мои былистранно медленными и слабыми. В руке появилось ледяное покалывание, а потом этоощущение стало подниматься вверх. Рука бессильно повисла, и вдруг я вообщеперестал ее чувствовать, словно она исчезла. Ясра легко высвободилась,улыбнулась мне, слегка тронула мою грудь кончиками пальцев и толкнула.

Я упал на спину. Я ощущал смехотворную слабость и не мог контролироватьсвои движения.

Когда я упал, то боли от падения не почувствовал. Чтобыповернуть голову и посмотреть на Ясру, требовалось неимоверное усилие. Ясраподнялась с кресла.

— Отдыхай, — сказала она с мрачной улыбкой. — А когдапроснешься, остаток твоего краткого существования будет очень болезненным.

Она исчезла из поля моего зрения, и несколько секунд спустяя услышал, как она поднимает трубку телефона.

Я был уверен, что она звонит П., и я верил тому, что онасказала. По крайней мере, я встречусь с загадочным художником.

Художником! Я пошевелил пальцами правой руки. Они ещеслушались меня, хотя и очень медленно и с неимоверным трудом. Напрягая допредела волю и свой локомоторный аппарат, я попытался поднять свою руку кгруди.

Результатом было медленное, толчками, но все же движение. Ксчастью, я упал на левый бок, и моя спина маскировала эту активность.

Рука моя дрожала, но двигалась, казалось, все медленнее,пока наконец не добралась до нагрудного кармана. Потом прошли века, пока пальцынащупывали край картонного прямоугольника. В конце концов одна из Картподдалась, и мне удалось согнуть руку так, чтобы увидеть Карту. Голова к этомумоменту начала сильно кружиться, глаза стала застилать какая-то дымка. Я не былуверен, что смогу совершить переход. Откуда-то издалека доносился голос Ясры.Она с кем-то разговаривала, но я не мог разобрать ни одного слова.

Все силы, что у меня еще оставались, я сосредоточил наКарте.

Это было изображение Сфинкса на грубой скальной полке. Япотянулся к нему, но безрезультатно. Мое сознание было словно обложено ватой, асил оставалось, пожалуй, только на одну попытку.

Внезапно, я как будто почувствовал прохладу, а Сфинкс,кажется, шевельнулся. Я почувствовал, что падаю вперед, в черную волну,взметнувшуюся и поглотившую меня.

И в этой наступившей черноте все кончилось.

Приходил я в себя долго.

Сознание по капле все-таки возвращалось, но руки и ногисловно налились свинцом, а зрение оставалось затуманенным. Жало Леди Ясры,похоже, отравило меня нейротропным ядом. Я попробовал согнуть пальцы на руках иногах, но не смог с уверенностью сказать, удалось ли мне это. Тогда япостарался углубить и участить дыхание. Это мне удалось.

Через некоторое время до меня донесся звук, похожий на рев.Немного времени спустя он заметно утих, и я вдруг сообразил, что это ревет уменя в ушах моя собственная кровь, бегущая по жилам.